Давид Розенфельд
Давид Розенфельд родился в 1931 году в религиозной еврейской семье в Бессарабии. Во время Холокоста испытал марши смерти, лагеря и гетто, лишение родителей и других родственников, пережил все это благодаря выжившему старшему брату и освобождению при помощи румынской еврейской общины. Окончил физико-математический факультет Одесского государственного университета. Работал преподавателем математики и информатики, программистом, интервьюером фонда "Пережившие Шоа".
Автор многочисленных статей в журналах и газетах, переводов книг.
26 мая 2018 года Давид Розенфельд ушёл из жизни.
«ИСТИННЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СВОЕГО НАРОДА»
Джеймс Джозеф Сильвестр, первый выдающийся еврейский математик Англии и Америки
"По блеску и живости своего ума он был истинным представителем своего народа." Феликс Клейн
В новом университетском колледже
Джеймс Джозеф Сильвестр родился 3 сентября 1814 г. в Лондоне в состоятельной еврейской семье. Шестилетнего Джеймса отдали в частную школу-интернат для еврейских мальчиков, где изучали, в частности, Тору и Талмуд. Когда ему было 11 лет, учитель был поражён его математическими способностями и попросил профессора Грегори проэкзаменовать мальчика. Грегори, проверив его, отметил, что он очень талантлив и должен заниматься с домашним учителем. В том же году, когда Джеймсу исполнилось 13 (время Бар-Мицвы), его 28-летний брат Сильвестр уехал в США, там требовалось иметь три имени, и он просто добавил своё имя ещё раз: Сильвестр Джозеф Сильвестр. Видимо, подражая ему, Джеймс стал называть себя Джеймс Джозеф Сильвестр.
В те времена при поступлении в Оксфордский университет необходимо было дать клятву «истинности христианской веры», в Кембриджском университете это требовалось лишь при получении диплома. В 1826 г. группа общественных деятелей основала Лондонский университетский Колледж (ЛУК) - первое высшее учебное заведение Англии, где студенты могли учиться и получать дипломы независимо от их религии. По совету Грегори, Джеймс поступил в ЛУК, его направили в класс для учащихся с самым высоким уровнем подготовки.
Студент Кембриджа
Осенью 1831 г. Джеймса зачислили в студенты Сент-Джон Колледжа Кембриджского университета. Среди первокурсников он оказался призёром, но по результатам экзамена после пятого семестра занял пятое место. Из-за болезни он взял академический отпуск на два года.
Сильвестр, первый еврей, который сдавал выпускной Тройной экзамен, занял второе место и мог бы получить отличный диплом. Но он, не подписавший присягу «истинности христианской веры», диплома не получил.
Профессор натурфилософии без диплома
Хотя он не получил диплома, он всё же добился высокого результата на Тройном экзамене. Когда появилась вакантная должность профессора натуральной философии ЛУК, он сообщил, что претендует на эту должность, и собирал рекомендации. Грегори писал: «Я считаю м-ра Сильвестра джентльменом и гением в абстрактных науках, изобретательным в математических теориях, в практических приёмах и философских суждениях. Я уверен, что его лекции будут всесторонне охватывать научные темы.» Совет ЛУК отдал предпочтение именно ему. Как преподаватель он уделял основное внимание теории. Однажды его спросили, где он хранит коробку с инструментами для черчения и рисования, на что он ответил, что у него её никогда не было. В Тринити-колледже в Дублине для получения диплома не требовалось прохождения религиозного теста, там он и получил дипломы бакалавра и магистра.
Приключения первого еврейского профессора США
В 1840 г., узнав, что в США в университете Вирджинии освободилась должность профессора математики, Сильвестр был готов отправиться на другой континент. Вскоре из США последовали запросы. Математик Де Морган писал о нём: „В этой стране нет ни одного человека его возраста, у кого была бы лучшая, чем у Сильвестра, репутация оригинального математика или труды которого охватывали бы более широкий круг проблем в точных науках. Он очень мощный математик, хорошо знающий современные области науки и весьма упорный в достижении своих целей.“ Сильвестр занял должность профессора математики и оказался первым евреем-профессором Америки. Но со дня основания университета студенты выступали против европейских профессоров. Сильвестр завоевал симпатии студентов, они устроили в его честь иллюминацию. Но уже через месяц декану факультета сообщили о студенческих беспорядках в таверне и что все эти студенты изучали математику в группе у Сильвестра. Он сам к беспорядкам был абсолютно непричастен, но его оштрафовали, хотя позже дело передали куратору студентов. Иногда Сильвестр как наставник порицал младшего из двух братьев, следовавших понятиям южан о чести. Обиженный студент заявил профессору, что тот должен извиниться, иначе будет избит. Сильвестр не счёл нужным извиняться, а в тот момент, когда он проходил мимо, младший брат ударил его дубинкой по голове. Сильвестр тут же нанёс ответный удар своей тростью студенту прямо в грудь, в трости же имелась вкладная шпага. Тот свалился на руки старшего брата с криком: «Я убит!» На самом деле у студента оказался лёгкий ушиб. Сильвестр, естественно, настаивал на том, чтобы своевольных студентов наказали. Но факультет отказался, и он подал в отставку. Он не нашёл работу в другом университете и отправился в плавание из США обратно в Англию.
В рабочее время – актуарий, в нерабочее – математик
С декабря 1844-го он работал в страховой компании. В служебные обязанности Сильвестра входило быть актуарием и секретарём, т. е. ответственным за корреспонденцию, заведование книгами, протоколами.
Артур Кэли, на семь лет моложе Сильвестра, галантный, молчаливый, окончивший Кембридж, будучи первым на Тройном экзамене, а в то время - сотрудником Кембриджа, стал его собеседником, их дружба с годами становилась всё более крепкой.
Блестящий профессор математики нового американского университета
В 1875 г. в американском Балтиморе был создан новый университет – имени Джонса Гопкинса. Его президент Дэниел Кой Гилмэн пригласил Сильвестра. Он должен был не только обучать будущих исследователей, но и создавать новые научные работы. Это был именно его идеал профессионального математика. Сильвестр также создал первый Американский математический журнал и был первым его редактором.
5 декабря 1883 г. он был избран (первым) профессором-евреем Оксфорда.
Его портрет для Кембриджа!
В январе 1889 г. его alma mater - Кембриджский Сент Джон Колледж, друзья и поклонники просили его позировать для портрета. Он говорил: «Его портрет в Колледже, который ему как еврею не выдал диплом в 1837 году! Его портрет будет висеть среди тех достойных, кого смущал его взгляд, когда он был студентом.» Это он считал самой высокой честью, которая может быть оказана человеку при жизни.
Сильвестр однажды отметил, что Кэли женился, дом его был полон счастья; а сам Сильвестр так и не женился и всю жизнь воевал со всем миром. 26 февраля 1897 г. его разбил паралич, и в ранние утренние часы 15 марта он тихо скончался. Его похоронили у Западной стены Лондонской (Реформатской) Синагоги.
Сильвестр переводил и сочинял стихи. В 1870 г. он издал «Законы стихосложения...», которыми очень гордился и любил подписываться «Сильвестр, автор Законов стихосложения». Одним из лучших его стихотворений считают "Апостроф Кеплера".
Апостроф Кеплера
Да! не затерян будет он,
Мой путь во тьме времён,
В ряду немеркнущих имён
Навек запечатлён.
Потоком огненным, искрясь,
Льёт звёздный дождь ночной,
Но ярче пламенеет страсть,
Владеющая мной.
Гнев, гребни океанских волн –
Душа кипит во мне –
Монарх в клетѝ, в цепях, в неволе,
Лев пленный в западне.
Богатство, гордый сан, почёт –
Не преклоню колен.
Но шею предо мной согнёт
И великан надменный.
Повелевать – таким я создан был,
Дал силы восставать мне Бог,
В мою ладонь свой скипетр вложил,
И óчи мечут молнии Его.
Венец терновый славы – обречён,
Венчает храм моих мучений Он.
И именем я буду наречён,
В котором смысл божественных имён.
Меня, первоизбранника, почтит,
Галактика сияньем озарится.
Пророческий мой голос прозвучит
И вечно на Земле он повторѝтся.
Вращения Земли усталый стон
И непреклонность, прямота осѝ -
Иной удел увидев, небосклон
Моё чело слезами оросит.
Созвездия чудесных звёзд узрѝт,
Что обликом моим привлечены,
А славы колесница воспарит
К светилам неземной величины.
Звучи, души высокая струна!
О, торжествуй, весельем, песнопением.
Бессмертная свобода мне дана
И бренных уз земных переплетения.
Величье разуму такому суждено,
Который в испытаньях утвердится,
Был выдержан, как крепкое вино,
Как сплав стальной, в горниле закалится.
Но честолюбия поток нахлынет,
Тот разум опьянённый затопив,
В котором верность стойкая застынет,
В упрямую гордыню превратив.
(Перевод с английского Инессы Розенфельд)
...Насколько нам известно, «Апостроф Кеплера» - первый и пока единственный опубликованный перевод на русский язык поэтического произведения Сильвестра...
Самый молодой в мире главный раввин
Александр Шафран родился 12 сентября 1910 года в румынском городе Бакэу в семье раввина. Он окончил раввинский семинар и философский факультет Венского университета, получил титул раввина и степень доктора философии. Вернувшись в 1935 году в Румынию, Александр стал раввином своего родного города. В феврале 1940 года Шафран, которому еще не исполнилось и 30 лет, был избран главным раввином Румынии – самым молодым в мире – на смену внезапно умершему Якову Немироверу, в связи с чем автоматически стал членом Сената Румынии и единственным евреем в высшем законодательном органе страны. В 1930-е годы еврейская община Румынии, насчитывавшая около 800 тыс. человек, была четвертой по численности в мире. Летом 1940 года в городе Дорохой и в провинции Буковина произошли погромы, ставшие предвестниками грядущих трагических событий. 6 сентября 1940 года к власти в стране пришел генерал Ион Антонеску, предварительно вынудивший короля Кароля II отречься от престола в пользу своего сына Михая. Правительство Антонеску распустило Сенат, так что сенатором Александру Шафрану довелось быть совсем недолго. В январе 1941 года во время погрома в Бухаресте грабили еврейские дома, сжигали магазины, оскверняли и разрушали синагоги, были убиты 124 еврея. В июне 1941 года в городе Яссы разразился погром, организованный и осуществленный румынскими военными и гражданскими властями при поддержке находившихся в городе немецких подразделений. Погром продолжался пять дней, были убиты более 13 тыс. человек, еще 5000 человек погрузили в товарные вагоны, направлявшиеся на юг страны. В битком набитых поездах смерти большинство «пассажиров» погибли от жары, жажды и инфекционных заболеваний. Выжили лишь 1011 человек. 4 июля 1941 года Румыния вступила во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии. Румынские войска заняли Бессарабию и Северную Буковину, где создали лагеря и гетто и начали истреблять еврейское население. Осенью 1941 года началась депортация евреев. Их гнали в «подаренную» Гитлером Румынии Транснистрию (область между Днестром и Южным Бугом, ограниченная на юге Черным морем, на севере – воображаемой линией, проходящей через города Могилев-Подольский и Бар Винницкой области. – Д. Р.) В своем послании Антонеску, направленном 11 октября 1941 года, Шафран просил «разрешить вернуться домой всем невинным евреям, подвергнутым суровой мере – изгнанию из мест проживания». На маршах смерти по дороге в Транснистрию солдаты расстреливали евреев, многие умирали, лишенные самого необходимого – еды, одежды, лекарств. Еврейские лидеры, пытавшиеся добиться прекращения депортаций или хотя бы разрешения посылать помощь депортированным, обратились за поддержкой к королеве-матери Елене и папскому нунцию Андреа Кассуло. После того как королева-мать обратилась к вице-премьеру Михаю Антонеску, 17 декабря 1941 года от него был получен документ с разрешением посылать помощь в Транснистрию, которым еврейские организации незамедлительно воспользовались. Однако в том же месяце все еврейские организации были распущены властями, и еврейские лидеры создали подпольный Еврейский совет. А в доме Шафрана действовал штаб антифашистского Сопротивления. В августе 1942 года должна была начаться депортация румынских евреев из Южной Трансильвании в Польшу. Встречи Шафрана с королевой-матерью Еленой и нунцием оказались безуспешными, в связи с чем Еврейский совет решил установить контакт с митрополитом Бэланом, главой Православной церкви Трансильвании. Тому удалось добиться от Антонеску приказа об отмене депортации евреев Южной Трансильвании. Шафран говорил: «Чудо – да, это было чудо – свершилось! Евреи Южной Трансильвании были спасены от депортации в Польшу. Действительно, были сохранены очень многие жизни». Осенью 1942 года еврейские лидеры сосредоточили свои усилия на монсеньоре Андреа Кассуло, который был не только папским нунцием, но и дуайеном дипломатического корпуса в Румынии. Он многое сделал для репатриации евреев Транснистрии, особенно сирот, в связи с чем Шафран называл Кассуло «великим гуманистом». 15 февраля 1944 года поступило разрешение начать вывоз сирот, лишившихся обоих родителей и не старше 15 лет. Разрешили вернуть и 4498 взрослых. 6 марта 1944 года 1846 сирот прибыли в Яссы. А 23 сентября советские представители потребовали вернуть в Советский Союз всех сирот – уроженцев Бессарабии и Ceверной Буковины. С середины декабря 1944 года до середины января 1945 года, в мороз и снег, 520 сирот находились в пути в СССР. Почти половина румынских евреев пережила Холокост. Шафран писал: «Румынское еврейство, хотя и сильно изуродованное нацистским террором, вышло из пожара Холокоста живым, но обожженным, как головня, выхваченная из огня. Исключительной особенностью Холокоста в Румынии является факт, что евреи не были отправлены в лагеря уничтожения в Польше. Уникальным феноменом в истории Холокоста и решающим для выживания было то обстоятельство, что подпольному еврейскому руководству удавалось поддерживать постоянные контакты с антисемитским правительством, ходатайствовать перед ним, оказывать на него влияние в защиту евреев и даже добиться от него репатриации депортированных – факт невероятный и уникальный в оккупированной нацистами Европе». После войны и «освобождения» в 1944 году Шафран отказался сотрудничать с Еврейским комитетом, созданным коммунистическими властями, так как их подлинной целью был
роспуск еврейских организаций и «замораживание» еврейской жизни. В результате, в конце 1947 года главного раввина уволили с его поста и вынудили покинуть страну. В 1948 году Александр Шафран стал главным раввином Женевы и оставался на этом посту до самой смерти, последовавшей 26 июля 2006 года В Женеве Шафран представлял всемирные еврейские организации. Например, выступал с ходатайствами о возвращении еврейских детей, принятых нееврейскими семьями и организациями в годы Шоа. В 1993 году он добился присвоения румынской королеве-матери Елене звания Праведника народов мира. В середине 2002 года мне прислали книгу мемуаров Шафрана, которую мне захотелось обязательно перевести. Первым делом я послал раввину просьбу разрешить мне публикацию перевода глав, охватывающих период Холокоста (1940–1944 гг.). Разрешение было получено. Привожу его в переводе с иврита Николая Бондарчука: «С Б-жьей помощью, 25 тишрея 5763 года, мир и благословение уважаемому Давиду Розенфельду, да светит его свеча! Одесса. Дорогой и уважаемый господин Розенфельд! Я с благодарностью подтверждаю получение Вашего письма от 23 августа 2002 года. Из его важных строк я с волнением узнал, что Вы – один из переживших Транснистрию. Я понимаю, что довелось Вам испытать во времена Холокоста в Румынии. Принимая во внимание упомянутое Ваше письмо, я согласен с тем, чтобы Вы перевели мою книгу с английского на русский язык. Как Вы писали в упомянутом письме, в книгу Вы включите и введение Жана Анчеля, которое я прошу перевести полностью, без купюр. Примите, пожалуйста, мое искреннее благословение, поздравление с хорошим и счастливым годом. Да будет воля Б-жья, чтобы мы удостоились услышать хорошие вести и быть услышанными, передавать хорошие вести. Амен. С уважением и теплым приветом, я, Александр Шафран, главный раввин Женевы, бывший главный раввин Румынии.
Спасибо за книгу рава Фишера на русском языке, за то, что Вы были так добры послать ее мне». В итоге в 2003 году был опубликован, как выяснилось, первый перевод части книги Шафрана на русский язык. А моей первой зарубежной поездкой из Германии, куда мы выехали в 2003 году, стало посещение Женевы в апреле 2004 года. Шафран принял меня в своем кабинете. Отвечая на его вопросы, я рассказал, что в годы Холокоста из шести членов нашей семьи только мой старший брат и я дожили до весны 1944 года, и меня вместе с другими сиротами вывезли в Румынию. Шафран подарил мне еще несколько своих книг. Через некоторое время он позвонил мне в Потсдам и попросил прислать ему два экземпляра перевода книги «Сопротивление нацистскому урагану». Чуть позже он прислал мне перевод на русский язык своей книги «Мудрость каббалы» с дарственной надписью. А в 2005 году был опубликован мой перевод глав из книги «Евреи, христиане и наследие Холокоста». Шафран был профессором истории религии в Женевском университете, где воспитал множество учеников. По заветам отца живут и дети раввина Шафрана – дочь Эстер, ставшая профессором-философом, и сын Авиноам Бецалель, профессор-нейроофтальмолог. Именем раввина Шафрана названа кафедра каббалы в Бар-Иланском университете в Израиле. Он – автор более 200 книг по вопросам еврейского мировоззрения, переведенных на многие языки мира. Среди них – «Каббала», «Мудрость каббалы», «Израиль в пространстве и во времени», «Духовные связи Государства Израиль и евреев диаспоры», «Еврейская этика и современность», а также переведенная мной книга «Сопротивление нацистскому урагану» (перевод можно прочесть на сайте: http://berkovichzametki.com/2005/Zametki/Nomer3/ Shafran1.htm). В заключение напомню слова Александра Шафрана: «Мы, евреи, хотим оставаться евреями. Мы не хотим господствовать над другими народами или увеличивать свое влияние. Мы хотим действовать вместе с нашими братьями-христианами, среди которых мы живем». Будем же достойно хранить память об одном из самых выдающихся раввинов ХХ века!
Инесса Розенфельд "Портрет раввина Александра Шафрана", пастель, 50х60 см
«Жизнь, подобная жизни богов»
Карл Густав Якоб Якоби, первый выдающийся «из рода Авраама» математик Германии
Карл Густав Якоб Якоби родился в Потсдаме 10 декабря 1804 года и был вторым сыном еврейского банкира Симона Якоби. У Карла было два брата, старший Мориц и младший Эдуард, и сестра Тереза. Дети росли в еврейской семье, которая относилась к высшим слоям еврейской общины. В их доме говорили только по-английски и по-французски. В течение пяти лет Карл дома постигал греческий, латынь, иврит и математику. Своего первого учителя, дядю Ф. А. Лемана, он тепло вспоминал и называл его «необыкновенным и горячо любимым».
Якоби ещё не было 12 лет, когда 1-го ноября 1816 года поступил во 2-й класс, а через полгода перешёл в старший 1-й класс Потсдамской гимназии. Его учитель убедился в том, что ему незачем учить стандартный курс математики, и разрешил заниматься самостоятельно. В то время как учащиеся 1-го класса упражнялись в решении уравнений 5-й и 6-й степени, Якоби испробовал свои силы для решения знаменитой задачи - нахождения общего решения уравнений высших степеней. В выпускной математической работе он дал оригинальный, им самим найденный способ решения одной задачи сферической тригонометрии. После письменных экзаменов по латинскому, французскому и греческому языку он блеснул своими знаниями и на устных испытаниях по латинскому, греческому, немецкому языку, ивриту, физике, дифференциальному и интегральному исчислению, а также по истории. В выданном ему аттестате отмечалось, что «от Бога дарован ему дух», что «знания у него основательные по латинскому языку и совершенно великолепные - по математике, необыкновенные - по греческому языку и истории». Ректор школы характеризовал Якоби, как «универсальный ум», и считал, что «нелегко определить, к чему у него больше способностей, к языкам, математике и истории или к каким-нибудь другим наукам». В гимназии же Якоби оставался целых 4 года просто потому, что в университет принимали только с 16 лет.
После окончания гимназии, в апреле 1821 года он поступил в Берлинский университет. В первые два года он интересовался философией, филологией и математикой, слушал лекции по философии Г. В. Ф. Гегеля, по филологии А. Бёка. Но, главным образом, он изучал труды классиков математики Гаусса, Эйлера, Лагранжа, Лапласа. Одно время Якоби активно участвовал в университетском семинаре по классической филологии. Общение с учёными и преподавателями в этой области оказало заметное влияние на его дальнейшую плодотворную педагогическую деятельность.
Он, по-видимому, редко посещал лекции по математике, так как они тогда в университете носили слишком элементарный характер, чтобы интересовать Якоби, который был уже хорошо знаком с некоторыми основными сочинениями Эйлера и Лагранжа. После двух лет занятий в университете он понял необходимость принять решение: отказаться либо от филологии, либо от математики. Об этом 19-летний Якоби писал своему дяде Леману: «Так как я некоторое время серьезно занимался филологией, то мне, по крайней мере, удавалось проникнуть во внутреннее великолепие древней эллинской жизни, но мне пришлось, правда, не без борьбы, отказаться от дальнейших изысканий. И отказаться я теперь должен совсем. Труды Эйлера, Лагранжа, Лапласа требуют огромного напряжения мысли, чтобы проникнуть во внутреннюю природу этого колосса. Чтобы овладеть предметом, необходимо стремление, которое не даёт покоя до тех пор, пока не появится возможность обозревать весь предмет. Лишь тогда, насколько возможно, развивать его, если удалось овладеть им, осмыслить и схватить его дух.» Почти два года колебался он, посвятить ли ему себя филологии или математике. Он решился на последнюю. Эстетический выбор Якоби в пользу красоты математики он объяснял так: «Кто однажды вкусил сладость математических идей, тот уж не расстанется с ними никогда».
В мае 1825 г. Якоби окончил университет, затем в августе защитил докторскую диссертацию. В отзывах отмечали его «необыкновенную самостоятельность» и «подлинную оригинальность трактовки». В сентябре 1825 г. он сдал государственный экзамен на должность преподавателя высшей школы. В этот период времени он перешёл в протестантство. В зимнем семестре 1825-26 гг. в Берлине молодой «приват-доцент» прочитал лекцию о приложениях дифференциального и интегрального исчисления к теории кривых и поверхностей 2-го порядка (например, конус, цилиндр). Немецкий математик Е. Е. Куммер назвал её первой лекцией по дифференциальной геометрии в немецком университете, началом формирования нового общего университетского образования.
В апреле 1826 Якоби предложили место доцента в Кёнигсберге (ныне Калининград), где в университете была вакансия профессора математики и для него можно было ожидать лучшие перспективы, чем в Берлине. В мае 1826 Якоби переехал в этот город, где в течение 17 лет занимался исследованиями и преподавательской деятельностью. Почти одновременно с переездом он подготовил свою первую статью: «О методе Гаусса нахождения приближённого значения интеграла», опубликованную в первом томе только что основанного Журнала чистой и прикладной математики Крелля.
В Кёнигсберге его очень хорошо принял известный астроном Фридрих Вильгельм Бессель, в то время как с другими профессорами поначалу у него не складывались отношения. 12 декабря 1826 г. Бессель сообщал Гауссу о Якоби: «Он определённо очень талантлив, но он сам настроил почти всех против себя, так как когда он приехал, то умудрился каждому профессору или преподавателю факультета сказать что-нибудь неприятное: он уверял их, коренных жителей Кёнигсберга, что рассматривает своё теперешнее местопребывание, как ссылку, а этого ему не прощают. Однако я надеюсь, что подобные небольшие дурачества у него скоро пройдут. Мне он представляется хорошим молодым человеком.» Склонность к подчас саркастическим выражениям, острый язык и блестящее остроумие нередко приводили к тому, что его хотя и уважали, но не любили. При вступлении в должность на факультете всё же предпочтение было отдано его научному дарованию.
В Кёнигсбергском университете Якоби развернул активную деятельность сначала как доцент, а затем как экстраординарный (1827) и, благодаря Гауссу, ординарный (1831) профессор. Вместе со своим учеником Л.-А.Зонке и физиком Ф.Нейманом он организовал в 1834 г. математико-физический семинар. Основанная ими «кёнигсбергская школа» оказала сильное влияние на все немецкие университеты. На университетских лекциях Якоби часто рассказывал студентам о своём научном творчестве, старался привить им интерес к исследованиям. В результате тесной связи науки и обучения научная школа, возникшая в Кенигсберге, превратилась, как заметил математик Р.Курант, в «радиоактивный центр, вызывающий «цепную реакцию» достижений в науке».
В 1827 -29 гг. в интеллектуальном состязании с гениальным молодым норвежским математиком Нильсом Хенриком Абелем Якоби получил замечательные результаты в теории функций. Абель и Якоби никогда не встречались и не переписывались. В 1829 г. Якоби опубликовал свой знаменитый труд «Новые основания теории эллиптических функций». «В один день» Якоби стал вторым после Гаусса известнейшим математиком Европы. Название эллиптические функции указывает на то, что впервые они были использованы при вычислении периметра эллипса.
Из школьной математики известно, что в любой треугольник можно вписать и около него можно описать окружность. Зная их радиусы и пользуясь известной формулой Эйлера, находят расстояние между центрами этих окружностей. Якоби применял свою теорию эллиптических функций к решению этой общей задачи элементарной геометрии. А именно, он устанавливает зависимость расстояний между центрами и радиусами двух окружностей, одна из которых вписана в неправильный многоугольник, а другая описана около него.
В 1831 году Якоби женился на Марии Швинк, дочери состоятельного купца в Кенигсберге. В этом удивительно гармоничном союзе родились и выросли пять сыновей и три дочери. Позднейшее суждение о характере Якоби показывает, что исполнилась высказанная в первом суждении надежда на изменение. 11 ноября 1841 года Бессель писал: «Мы ценим Якоби не только за его талант, но и за его характер, который претерпел резкую перемену и, только лишь когда его узнаёшь, тогда оказывается, что он весьма любезный человек.» Кстати, Гаусс сам познакомился с Якоби, когда в 1829 г. тот во время поездки в Париж проездом побывал у него в Гёттингене. В Париже Якоби общался с Лежандром, Фурье, Пуассоном и другими учёными.
Когда Якоби заболел вследствие переутомления и у него диагностировали диабет, он в 1839 г. совершил поездку в Мариенбад на лечение, а также в Прагу, Вену, Мюнхен, Пьермонт, в Гёттинген к Гауссу. А осенью 1841 г. его постигла тяжёлая утрата. Его отец умер и оставил в наследство большое по тем временам имущество в 100 000 талеров и указал в своём завещании, что все деньги должны быть на банковском неделимом счёте одного из его сыновей, и именно этот сын в 1841 году обанкротился, так что мать и братья лишились наследства.
В 1842 г. Якоби ездил в Англию, в Манчестере он вместе с Бесселем представлял немецкую науку на конференции Британской Ассоциации развития науки. Король Пруссии покровительствовал Якоби. По просьбе выдающегося учёного Александра фон Гумбольдта, король в 1843-44 гг. отправил Якоби на 5 месяцев на отдых в Италию.
В 1844 году Якоби принял приглашение переехать в Берлин, где ему предложили академическую должность без определённых педагогических обязанностей.
16 июля 1849 г. - знаменательный день в истории математики в Германии. В этот день встретились три самых крупных математика Германии того времени: Карл Фридрих Гаусс, Якоби и Дирихле. Якоби и Дирихле, оба в возрасте 44 лет, принимали участие в праздновании 50-летнего «докторского» юбилея 72-летнего Гаусса в Гёттингене. В августе того же года начались финансовые репрессии против Якоби из-за его либеральных выступлений. Когда король перестал оказывать ему материальную поддержку, Александр фон Гумбольдт добился восстановления королевской поддержки Якоби.
Однако в сентябре 1849 г. его семья - жена и семь малолетних детей - была вынуждена переехать из Берлина в город Гота, где жизнь была менее дорогостоящей, сам же он квартировал в берлинской гостинице. Хотя 5 марта 1850 г. были увеличены его финансовые средства, прежняя работоспособность, к сожалению, не возвращалась к нему.
В январе 1851 года он заболел гриппом, в начале февраля - оспой, а 18 февраля он скончался. Его жена не смогла вовремя подоспеть и помочь. Похоронен Якоби на кладбище в Берлине. На надгробном металлическом кресте выгравирован текст: «Математик. Основатель математико-физического семинара в Кёнигсберге.»
... Карл Густав Якоб Якоби – один из создателей теории эллиптических функций, ему принадлежат открытия во многих областях математики. К важнейшим результатам Якоби относятся также его результаты в исследовании движения, «возмущения» (отклонения) эллиптических орбит и формы небесных тел (например, планет). Он ввёл понятие функционального «детерминанта» (определителя) - якобиана - и применял его для решения систем дифференциальных уравнений и в других задачах.
Известны его результаты по нахождению кратчайших расстояний на поверхностях, его принцип наименьшего действия в аналитической механике, работы по теории тяготения. Нет почти ни одной области математики, в которую бы Якоби не внёс свой вклад. Якоби приложил много усилий для издания трудов Леонарда Эйлера. Видные математики Эрмит, Лиувилль, Кэли подчёркивали влияние, оказанное на них Якоби. Он был членом Лондонского Королевского общества, членом-корреспондентом Парижской и Мадридской академий, почётным членом Петербургской академии наук, поддерживал научные контакты с математиками России. Его брат Мориц (Борис Семёнович Якоби) жил и работал в Петербурге, проводил экспериментальные исследования электрических явлений. Труды Карла Якоби издавались на русском языке, в частности, были опубликованы его «Лекции по динамике». Якоби был совершенно лишён завистливости. Когда Абель опубликовал новую работу, во многом перекрывавшую результаты Якоби, он только заметил: «Это выше моих работ и выше моих похвал». Сам он писал своему старшему брату: «Жизнь богов есть математика… моя жизнь подобна жизни богов.»
….«Первый выдающийся математик в Германии из рода Авраама», так называют выходца из еврейской семьи города Потсдама К.Г.Я. Якоби.
Д-р Герберт Пипер (Берлин) в своём докладе в Институте математики Потсдамского университета 9 декабря 2004 г. говорил по поводу обращения Якоби в христианство: «Эдикт 1812 года об эмансипации формально предоставил евреям гражданские права прусского государства. В действительности же он оставался пустой бумажкой, поскольку практически сохранились прежние ограничения гражданских прав, а благоприятные для евреев постановления игнорировались. Озлоблённость народа против реакционных правительств направлялась против евреев. Образованные молодые евреи в большинстве своём внутренне порывали с еврейством, стыдились своих единоверцев и вливались в шумные толпы вокруг церквей. Не оправдало надежд еврейских студентов и оказалось обманом также постановление правительства Пруссии от декабря 1822 г. о гарантиях занятия должностей преподавателей. Вплоть до эдикта об эмансипации 1847 года евреям в Пруссии ни разу не удавалось быть допущенными к доцентуре. Путь к университетскому поприщу лежал только через крещение. В первой половине XIX века почти все выдающиеся евреи в Пруссии были крещены. Именно обращение в христианство давало надежду на возможность «вытянуть входной билет в европейскую культуру», как выразился Генрих Гейне. Так же и Якоби, в студенческие годы в Берлине перешёл в прусскую государственную религию, т. е. в протестантство. Именно вследствие обращения (а не, как утверждал Феликс Клейн, благодаря эдикту 1812 года) оказалось возможным, что Якоби стал «первым еврейским математиком, занявшим в Германии ведущее положение».
17 декабря 2004 г. в связи с 200-летием со дня рождения Якоби Берлин-Бранденбургская Академия наук (ББАН) совместно с Международным Высшим колледжем «Арифметика и геометрия» Института математики Берлинского университета им. Гумбольдта проводила в Лейбницевском зале ББАН в Берлине торжественное заседание. После вступительных слов проф. д-ра Иохена Брюнинга и проф. д-ра Юрга Крамера, доклада д-ра Герберта Пипера «К 200-летию Якоби»; проф. д-р Ж.-Б.Бост (Париж) прочитал лекцию на тему «Эллиптические и абелевы функции согласно Якоби и арифметическая геометрия»; проф. д-р Александр Веселов назвал свой доклад «Наследие Якоби: динамическая точка зрения». Во время лекций на экране демонстрировались страницы из трудов Якоби и соответствующие страницы авторов XX-XXI веков, развивающих идеи Якоби.
В заключение проф. д-р Хорст Кнёрер (Цюрих) и актриса Приска Ингольд показали блестящую, остроумную, искрящуюся юмором инсценировку «Кошки всегда падают на ножки» (одна из задач, также рассмотренных Якоби).
Тогда же, в 2004 г. по моему предложению, еврейская община ходатайствовала перед администрацией города о том, чтобы назвать одну из улиц города именем Якоби.
17 июня 2014 г. такое решение было принято, и в Потсдаме теперь есть улица «сына этого города», первого выдающегося еврейского математика Германии, Карла Густава Якоба Якоби.