Как я впервые попал на Запад

Начало этой истории связано с наступлением  в СССР эпохи «Перестройки», начавшейся в стране с приходом к власти М.С. Горбачёва. Введенные им в общественную жизнь многочисленные изменения коснулись также и науки. Так, в частности, научным работникам, не занятым фундаментальными исследованиями, было предложено не сидеть на шее у государства, а самим начать зарабатывать себе деньги на зарплату.
Последствия этого решения оказались в ряде случаев довольно неожиданными. Многие профессора и кандидаты наук, в том числе и в нашей Академии им. Тимирязева, восприняли тезис о приходе рыночной экономики буквально и бросились на рынки выполнять указания партии: стали  продавать гражданам саженцы фруктовых деревьев и кустарников, выращенных на опытных участках, рассаду овощей и декоративных растений, предлагать рыбоводам-любителям (по рыночным ценам) мальков ценных пород рыб. Большим успехом у частников пользовались новые технологии в пчеловодстве, садовый инвентарь и руководства для работы на дачных участках.
Как грибы после дождя, при кафедрах начали возникать сервисные лаборатории по анализу (за соответствующую оплату) качества производимой колхозами и совхозами молочной и мясной продукции, производству микробных заквасок для производства сыров и т.д.
Наиболее активные научные сотрудники вообще ушли с кафедр, став директорами мебельных магазинов, организаторами различных сервисных контор и жилищных кооперативов. В общем, все начали как-то быстро перестраиваться и подстраиваться.
В это время я вместе с другими сотрудниками нашей лаборатории занимался борьбой с болезнями новорожденных телят. Тогда это было довольно актуальная проблема, и мы добились в её решении некоторых успехов. Но как превратить эти успехи в наличные деньги никто из нас додуматься не мог. Единственной попыткой в этом направлении стало издание нами брошюры «Выращивание тёленка», предназначенной для владельцев приусадебных хозяйств, но большого коммерческого успеха это пособие не имело.  
Тогда-то и возникла идея выйти с нашими «достижениями» на международную арену, обратив интерес в первую очередь на страны, где частное животноводство получило более интенсивное развитие, чем у нас. Наиболее перспективной в этом отношении мы посчитали дружественную нам ГДР, успехи которой в этой области были хорошо известны. Ну и кроме того, некоторые из нас ещё в школе изучали немецкий язык.
Используя уже имеющиеся научные связи с кафедрой прикладного животноводства Университета им. Гумбольдта в Берлине, сотрудники которой также работали по аналогичной тематике, мы решили, что можем предложить им объединить наши усилия в рамках совместного проекта.
Надо сказать, что эта идея сразу получила полное одобрение сверху. Руководители нашей Академии немедленно выехали в Восточный Берлин для решения с руководством Университета вопросов по реализации совместного проекта. Встреча, как нам потом рассказывали, прошла весьма успешно: было выпито большое количество крепких напитков и произнесено много тостов за успех сотрудничества и дружбу между нашими народами.
Судя по-всему, поездка в Берлин начальству понравилась, и частота встреч для обсуждения будущих планов стала возрастать. Причём столь заметно, что наше Министерство вынуждено было принять специальное решение об ограничении числа зарубежных командировок научных администраторов, видевших свою задачу, в основном, в укреплении дружбы и мира во всём мире. Было предложено посылать в эти командировки рядовых научных сотрудников, принимающих непосредственное участие в совместных исследованиях.
Узнав об этим решении, я решил срочно освежить и, как тогда говорили, «углубить» свои знания в области немецкого языка. Но как? Помощь пришла, как это часто бывает, с неожиданной стороны. На кафедру экономики в нашу Академию приехала для написания дипломной работы студентка из ФРГ. Назовём её Люси. Тема её работы - развитие рыночной экомики в СССР в условиях «перестройки». Материалом должны были служить статьи в советской печати, посвящённые переходу экономики СССР на новые рельсы.
В процессе реализации научных планов у Люси неожиданно возникли две проблемы. Первая – слабое, мягко говоря, знание русского языка. Ей приходилось прилагать много усилий, чтобы с помощью словаря перевести и понять значение той или иной статьи. Это отнимало много времени и делало её работу малопродуктивной. Связанный с научной работой стресс ещё более усилился, когда Люси неожиданно по уши влюбилась в студента одной из африканских стран, учившегося тогда в Московском университете Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Так что поездку Люси в Москву хотя бы в этом отношении можно считать удачной или во всяком случае увлекательной.   
Решение первой проблемы Люси (с дипломной работой) пришло с моей помощью - я изъявил готовность читать все появляющиеся в нашей прессе экономические статьи и составлять для неё резюме на немецком языке. Причём в соответствии с бурно развивающимся у нас духом рыночной экономики за символическую (для неё) плату: одно резюме – один доллар.
Это была исключительно удачная сделка для обоих: Люси могла  теперь большую часть своего времени заниматься любовью и устройством личной жизни, а я – улучшать свои знания немецкого языка, получая за это ещё вознаграждение в валюте. Причём по тем временам вполне приличное. Так, например, недосягаемую тогда для простых смертных автомашину «Волга» можно было купить без всякой очереди прямо с завода всего за 1250 долларов.
Ради справедливости надо сказать, что эти доллары (с учётом уровня моих ещё слабых знаний немецкого и сложной экономической терминологии) давались мне нелегко. Даже уезжая в отпуск в Крым, я тащил с собой словари и кучу газетных вырезок, пытаясь совместить отпуск у моря со становлением рыночной экономики в СССР. 
Но в конечном счёте поставленная цель была достигнута. Мой немецкий существенно улучшился, и когда в ректорате зашёл вопрос о кандидатах на поездку в ГДР для работы над совместным проектом, я оказался в числе первых кандидатов. Меня должным образом проинструктировали в ректорате, на партбюро и на кафедре, в нашем иностранном отделе (после того как я собрал кучу необходимых справок) быстро оформили соответствующие документы, и через две недели я получил, наконец,  долгожданную визу.  
Вернувшись домой, я быстро упаковал чемодан с одеждой, научной литературой, разными мелочами, подарками для немецких друзей и на следующее утро уже сидел в 3-местном купе экспресса Москва-Берлин.
Поездка прошла в целом нормально, если не считать небольшого инцидента на советско-польской границе. Дело в том, что моя жена, помогая мне упаковывать чемодан, положила в него на всякий случай рулон туалетной бумаги. У появившихся в вагоне на нашей границе таможенников этот рулон вызвал вначале некоторое удивление, которое затем быстро перешло в профессиональное подозрение. Попросив моих попутчиков выйти из купе, они полностью размотали злополучный рулон в поисках запрещённой к вывозу валюты. Выражение лиц моих попутчиков, вернувшихся после окончания проверки в заполненное туалетной бумагой купе, я описывать здесь  не буду. 
Дальнейшая поездка прошла без происшествий, и вечером следующего дня наш поезд прибыл на Восточный вокзал (Остбанхоф) в Берлин. Меня встретил сотрудник Университета, который проводил меня в общежитие для гостей, расположенное рядом со станцией метро «Тирпарк» - в двадцати минутах езды от центра. Там, к своей радости, я встретил знакомого профессора Н.В. - заведующего кафедрой экономики в нашей Академии, прибывшего с рабочим визитом в Университет им. Гумбольдта на пару дней раньше. Мы провели в этой гостинице вместе несколько дней, живо обсуждая бурные события, происходившие в Германии в эти жаркие июньские дни 1990 года. 
В мае (18.05.1990) в Бонне  был подписан договор о создании в Германии единого экономического пространства. С 1 июля на территории ГДР входила в обращение немецкая марка ФРГ, тогда как  восточная марка упразднялась. Берлинская стена ещё существовала, но с неё уже сняли проволочные заграждения и во многих местах её уже зияли проломы. Вдоль бывшей границы были созданы  контрольно-пропускные пункты (КПП), через которые все желающие по предъявлению паспорта могли беспрепятственно проходить  из Восточного Берлина в Западный и наоборот. Кстати, поток туристов с Запада на Восток тоже становился постепенно всё более интенсивным.
Одной из причин этого, кроме простого любопытства, явилась как раз рыночная экономика. Дело в том, что в первых числах июля все товары, производимые в ГДР, должны были в соответствии с планом объединения Германии исчезнуть с прилавков магазинов, а их место занять товары, производимые в ФРГ. В связи с этим цены на товары ГДР с каждым днем снижались, и они стали пользоваться всё большим спросом у западных туристов. 
В результате покупательная способность восточной марки по отношению к марке ФРГ стала резко возрастать. Обменный курс между ними регулироварся на стихийно возникшей в центре Берлина на Александрплатц «интернациональной бирже», в которой, кроме немцев, принимали активное участие поляки, турки, вьетнамцы и даже    редко встречаемые ранее в ГДР жители далёких африканских стран. Не исключено, что среди них могли быть и приехавшие из Москвы студенты института Дружбы народов, решившие на практике изучить механизм рыночной экономики, о которой они много слышали в СССР.
Каждые полчаса в эти жаркие июньские дни 1990 года на «бирже» объявляли актуальный обменный курс, который немедленно вызывал новый всплеск деловой активности. Он достиг своего апогея, когда соотношение марки ГДР и марки ФРГ сравнялось, а затем марка ГДР стала даже вырываться вперёд. Это было золотое время для спекулянтов всех мастей, в  ходе которого наживались огромные состояния. Воины доблестной Советской армии, расквартированные в ГДР, тоже не остались в стороне от этого захватывающего процесса. Как следствие - движение военных транспортов в восточном от границы ГДР направлении постоянно возрастало. 
Странную картину представляли в эти дни магазины ГДР. Товары в них быстро исчезали, и своими пустыми полками они стали до боли похожими на магазины в СССР.  Продукты питания, одежда, посуда, косметика, радиоаппаратура – всё скупалось ящиками и мешками. В этом принимали участие все группы населения, в первую очередь – пенсионеры. Я часто мог наблюдать, как престарелые бабушки пытались втащить в свои квартиры тяжёлые коробки с различными товарами.  
Перед входом в сберкассы и банки Восточного Берлина выстроились огромные очереди, напоминавшие мне очереди к Мавзолею Ленина в Москве – это граждане ГДР спешили обменять свои сбережения на марки ФРГ, входившие в обращение уже через несколько дней. Причём люди стояли в очередях круглосуточно. В целом, надо сказать, что расставание граждан ГДР с недавно отметившей свой 40-летний юбилей республикой проходило в атмосфере эйфории, сочетающейся с повышенной деловой активностью. 
Однажды, вернувшись вечером после работы на кафедре в гостиницу, я застал там своего соседа – профессора в крайне  возбуждённом состоянии. Через некоторое время, немного успокоившись, он  рассказал мне о событиях этого дня. Утром в холле нашего общежития он встретился с сотрудником и переводчицей из Университета в Западном Берлине, которые должны были проводить его встречу с руководителями университетской кафедры экомики.
Вместе они направились к контрольно-пропускному пункту, расположенному недалеко от Бранденбургских ворот, и, предъявив свои паспорта, попросили пропустить их в Западный Берлин. Документы попутчиков профессора не вызвали у полицейских вопросов, но когда они увидели «краснокожую паспортину» профессора, они изменились в лице и объяснили через переводчицу, что пропустить советского профессора в Западный Берлин они не могут. На удивленный вопрос, почему всем можно, а ему нельзя, полицейские показали официальный бланк, на котором по-русски и по-немецки было напечатано примерно следующее: «Посольство СССР в ГДР от имени Советского правительства обращается к властям ГДР с просьбой во избежание возможных провокаций не пропускать лиц, имеющих советское гражданство, в Западный Берлин».
Так что же мне делать? – спросил неудачливый профессор. Один из  полицейских пожал плечами и посоветовал ему обратиться за разъяснениями в Советское посольство. Профессору ничего не оставалось делать, как направиться туда, что он и сделал, пообещав проинформировать сотрудников Университета об итогах своего визита. 
В посольстве, которое находилось неподалёку – на улице Унтер-ден-Линден - его принял какой-то ответственный сотрудник. Выслушав рассказ профессора о возникшей проблеме, он облегченно вздохнул и сказал, что это, к сожалению, не его компетенция. Затем он посоветовал обратиться с этим вопросом в какой-то другой кабинет. Результаты беседы во втором кабинете были столь же безрезультатными, если не считать рекомендации обратиться к атташе посольства по культурным связям. Принявший профессора в третьем кабинете атташе  внимательно выслушал его довольно нервный рассказ и задумчиво посмотрел в окно. Затем, после паузы, спросил: «Скажите,  глубокоуважаемый Н.В., а в плане Вашей командировки в ГДР есть пункт посещения Университета в Западном Берлине?». Профессор вынужден был признать, что такого пункта в плане действительно нет. «Вот видите, - театрально развёл руками атташе, – пункта нет, так чего же Вы хотите?» «Я хотел, – заявил профессор –по приглашению коллег из университета, с которыми у нас давние дружеские связи, познакомиться с тематикой их работ в области прикладной экономики. Многие из тем, над которыми они работают, близки к темам, которые интересуют нас».
«Но ведь визит в Западный Берлин в Вашем рабочем плане не предусмотрен, – вновь возразил атташе посольства – значит, Ваша просьба не обоснована». Профессор понял, что продолжать беседу дальше не имеет смысла, и обращаясь к собеседнику, сказал: 
«С формальной стороны Вы, возможно, правы. Только, знаете ли, когда я вернусь в Москву, то мне будет очень трудно объяснить нашим студентам в Академии, почему Западный Берлин сегодня могут свободно посещать граждане любых стран и только советский профессор лишён этой возможности». Он резко встал и не прощаясь направился к двери.

«Подождите, подождите, не горячитесь!  – остановил его атташе – ну, зачем Вы так!  Если это для Вас действительно очень важно, давайте сделаем вот что: Пусть Ваши коллеги пришлют нам в Посольство официальное письмо, в котором они приглашают Вас посетить их Университет. Причём обязательно с указанием даты и точного времени, как долго этот визит будет продолжаться...»  
В итоге администрация Университета обратилась с письмом в Посольство СССР с официальным приглашением. После этого   профессор получил документ из Посольства, в котором указывалось, что ему в такой-то день в период с... до... часов разрешено посетить Западный Берлин для участия в работе университетской научной конференции (специально для этой цели придуманной  - Прим. Н.Э.) 
Вечером того же дня, вернувшись домой, Н.В. с гордостью показал мне «Специальный пропуск», отпечатанный на украшенном Гербом СССР посольском бланке с водяными знаками, и в нецензурных выражениях сообщил, что он обязательно сохранит этот уникальный документ для истории.
На мой взгляд, эта история говорит о многом.  Во всяком случае, наши туристы, находившиеся в эти дни в столице ГДР, решали проблему посещения Западного Берлина гораздо проще. К их услугам быстро появились многочисленные гиды из числа живущих в ФРГ российских эмигрантов, покинувших СССР ещё в начале далёких 70-х годов, а также хорошо ориентирующиеся на местности военослужащие Советской армии (в штатском).  Никаких сложностей при турпоходах не возникало: в  Берлинской стене к этому времени уже имелись многочисленные  проломы, через которые гиды-любители водили наших любознательных туристов (разумеется за плату) на экскурсии на столь манящий их запретный капиталистический Запад.
Честно говоря, я тоже хотел увидеть Западный Берлин, о котором столько читал и слышал. Моя командировка в Гумбольдтский Университет успешно подходила к концу, и я, несколько необдуманно, решил поделиться своим  желанием с сотрудницей, курировавшей мою работу на кафедре, Катериной Ц. Услышав об этом, она пришла в ужас и взяла с меня клятвенное обещание, что я не буду следовать примеру наших туристов и пытаться «нелегально» проникнуть на этот ужасный Запад. Что мне оставалось делать? Я, конечно, пообещал.
Но честно признаться, мысль хоть краем глаза увидеть Западный Берлин не оставляла меня. Тем более, что он был совсем рядом.
Кафедра, на которой я работал в Университете, находилась на Инвалиденштрассе, примерно в 100 метрах от границы с Западным Берлином. Каждый день, приходя и уходя с работы, я видел огороженный металлическими заграждениями пограничный переход, в центре которого всегда стояли двое полицейских, регулирующих поток людей в обе стороны границы.
Но однажды, возвращаясь в конце дня домой с кафедры, я увидел, что полицейские куда-то исчезли. Какая-то непонятная сила потянула меня в сторону пропускного пункта, я беспрепятственно перешёл его , но затем, пройдя примерно 20-30 метров, вспомнив о своём обещании
Катерине Ц., в нерешительности остановился. В этот момент полицейские вдруг снова появились на своих местах. Не зная, что делать дальше, я решил, что лучше вернуться назад в свою «зону»
Но как это сделать?  Я подошёл к полицейским и с невинным видом спросил, где тут находится отделение Университета Гумбольдта? Они показали мне в сторону «зоны».
И тут меня осенила идея, как я могу попасть в Западный Берлин, не нарушая данное Катерине Ц. обещание не делать этого «нелегально».
Я обратился к полицейским: «Скажите, а я могу немножко посмотреть Западный Берлин?» « Конечно, – ответили полицейские - Вы ведь сейчас находитесь в Западном Берлине».
- К сожалению, я не могу этого сделать без разрешения. 
- Почему? - искренне удивились полицейскийе.
- Потому что у меня (я вспомнил приключения профессора) советский паспорт. 
Полицейские дружно рассмеялись и высказались в том смысле, что иди, пожалуйста, и смотри!  Не веря ещё своему счастью, я спросил: 
- А как долго Вы сегодня дежурите? 
- Мы меняемся примерно через час.
- Хорошо, я успею. И, не дослушав ответа, стремглав помчался, всё время поглядывая на часы, вдоль Инвалиденштрассе на Запад.
За 25 минут я успел добежать до ближайшей станции  городской железной дороги «Лертер Банхоф» и остановился, чтобы перевести дыхание. Сообразив, что времени у меня в обрез, я повернул назад, купил в каком-то киоске пару банок пива для полицейских и успел во-время вернуться к «своему» КПП. 
 Полицейские дружески поблагодарили меня за пиво. Они знали несколько слов по-русски, возможно, ещё со школы, и стараясь использовать их в разговоре со мной, спросили каково моё  впечатление о «походе на Запад?»
- Здорово (toll), но мало, – со вздохом сказал я.  
- Тогда приходите завтра с утра и можете гулять там целый день.
-  А вы завтра тоже будете дежурить?
-  Мы нет, но мы скажем нашим сменщикам, чтобы они Вас пропустили. У Вас на голове опять будет эта белая бейсболка?
Я утвердительно кивнул и, попращавшись с симпатичными полицейскими, окрылённый надеждой, вернулся домой.
На следующий день я рано утром пришёл на свою кафедру и под каким-то предлогом отпросился на весь день для решения личных вопросов. Получив разрешение, я  бегом направился к пропускному пункту на Инвалиденштрассе, обдумывая, как я объясню полицейским вчерашнюю договоренность. Подойдя ближе к КПП, я увидел, что стоящие там двое полицейских оживленно беседуют с какими-то двумя людьми в штатском. Не зная, как себя вести в этой ситуации, я стал инстинктивно замедлять шаги. Но расстояние между мной и КПП продолжало неумолимо сокращаться, и одновременно с этим во мне нарастало чувство страха и беспомощности.
Вдруг один из полицейских повернулся в мою сторону, увидел меня  и быстро сделал несколько взмахов рукой – жест, которым регулировщики уличного движения обычно призывают водителей скорее проезжать дальше. Я не заставил себя долго упрашивать и, забыв даже поздороваться, пулей пролетел через КПП, добежал до уже знакомой станции «Лертер банхов», сел в электричку и через 5 минут вышел на станции «Цоологишен гартен» - в самом центре Западного Берлина. 
Начинался жаркий день, ярко светило солнце, и в его лучах я увидел совершенно иной мир, о котором я слышал столько интересных, противоречивых, а порой и жутких историй. Я прошёл несколько метров в сторону от вокзала и оказался на знаменитой центральной улице Западного Берлина -  Курфюрстендамм (Кудамм).

На площади, с которой начиналась улица, возвышался известный во всём мире символ Западного Берлина – разрушенное осенью 1943 года при бомбардировке союзниками здание Гедэхтнискирхе, сохранённое как мемориал в память о 2-й мировой войне. Рядом с ней позднее построили новую действующую церковь, носящую имя старой (церковь Кайзера Вильгельма) и состоящую из двух частей – восьмиугольной церкви и высокой прямоугольной колокольни. Оба здания ультрасовременного дизайна построены из стекол, вставленных в бетонные соты. (Берлинцы называют эту церковь «Синей», так как оба здания светятся изнутри таинственным синим цветом, секрет которого кроется в их освещении и архитектуре).

Запомнился также ажурный корпус Европейского культурного центра и стоящее за ним высотное здание из стекла и бетона с вращающейся на крыше рекламой фирмы «Мерседес-Бенц».
По заполненой эксклюзивными бутиками, ресторанами, банками, торговыми и деловыми центрами Кудамм двигалась нарядно одетая публика. На выстроенных в дворцовом стиле зданиях ярко вспыхивали разноцветные огни рекламы, приглащающие покупать, посещать, путешествовать. За столиками расположенных прямо на улице многочисленных кафе сидели празднично одетые люди, многие с детьми. Всё  вокруг дышало спокойствием, поражало богатством и роскошью. 
Это был действительно совершенно новый, неизвестный мне мир, с иной ментальностью и живущий по другим законам!. Конечно, я понимал, что  в этот момент я наблюдаю лишь его роскошную, выставленную на всеобщее обозрение парадную витрину, но, тем не менее, я был потрясён. Как зачарованный, стоял я на улице у входа в метро «Ам Курфюрстендамм» в самом центре Западного Берлина, погружённый в атмосферу нереальности, стараясь поверить в невозможное и фантастическое:  Я – в другом мире! Я – на Западе!
 

Николай Эпштейн

Потсдам, 2017