Юлиус Ганс Шопс
Профессор, доктор Юлиус Ганс Шопс – историк и политолог, директор-основатель Мозес-Мендельсон центра в Потсдаме, Председатель правления фонда Мозеса Мендельсона Эрланген/Берлин. Автор многих научных статей, монографий, книг. Специалист по еврейской истории, в прошлом - директор еврейского музея в Вене.
Первые ростки еврейской жизни
По Указу от 1671 года, в котором Великий Курфюрст разрешал 50-и изгнанным из Вены еврейским семьям пребывание на территории Марк Бранденбург, в городе Потсдаме тоже поселилась одна семья. Первым потсдамцем принято считать Давида Михаэля, который упоминается в актах 1690 года как владелец собственного дома. Получив от Курфюрста “Шутцбриф”, он имел право заниматься собственным делом. В 1720 году в городе жили две “проскользнувшие” семьи: вдовы Мозеса и Мозеса Бахараха. Известно, что последний занимался продажей товаров повседневного спроса, а вдова Мозес торговала пряностями и мелкой розницей. Обе семьи, как сообщается, имели “среднее состояние”, однако не известно, числились ли за ними долги по линии “Шутцгельд”.
Начало общинной жизни связывается с бурным развитием в Потсдаме (с 1730 года) текстильной промышленности. Толчок этому дал Давид Хирш, родом предположительно из Праги. Поселившись в Берлине и имея статус “Шутцюде”, он занимался торговлей шерстяными изделиями. В 1731 году он получил привилегию на закладку бархатной мануфактуры. Добившись монополии на производство бархата в Пруссии, Давид Хирш привлёк в Потсдам знающих и опытных мастеровых из Гамбурга, Голландии и Копенгагена, в том числе большое число заинтересованных в предпринимательской деятельности евреев с их семьями. Представляющееся нам сегодня сомнительным предложение Хирша о привлечении к работе детей из Потсдамского дома сирот было, впрочем, благосклонно воспринято королём. “Солдатский король” собственноручно начертал на полях Прошения: “Зеер гут”. Детский труд тогда еще не был осуждаем и рассматривался как совершенно нормальное явление. Мануфактура Хирша с течением времени вышла на первое место в Пруссии среди шелкоткацких фабрик и предприятий, производивших бархат. При вступлении на трон Фридриха II на предприятии Хирша действовало уже 144 ткацких станка и были заняты 32 рабочих. Мануфактура производила и экспортировала бархат, простой и шелковый плюш, атлас и камчатную ткань.
Король, не отличавшийся большим расположением к евреям, оказывал поддержку Хиршу, поскольку его предприятия служили на пользу Прусского государства. В актах того времени сохранилась сделанная рукой Фридриха II запись: "Мы достигнутыми до сего времени успехами потсдамской фабрики весьма довольны, и публичные интересы требуют оказания оной содействия”.
К началу 40-х годов XVIII-го века Потсдамская община насчитывала уже 10 семей. Одной из первых стоящих перед общиной задач было создание своего кладбища. До этого тела умерших отправлялись для захоронения в Берлин. Выделенное властями в 1743 году на горе Шредерберг (другое название - Айхберг) место для захоронений сохранилось до наших дней. С 1804 года гора стала называться Пфингстберг, а на еврейское кладбище можно пройти по Пушкиналлее, через бывшую русскую колонию Александровка. Прогулка по кладбищу, обнесенному с 1801 года кирпичной стеной, а также посещение построенного тогда же траурного зала даёт возможность познакомиться с богатой событиями историей Потсдамской общины. По стертым от времени надгробным надписям посетитель может прочесть имена людей, живших в городе в течение многих поколений.
Раввины и духовники
Первым в ряду потсдамских раввинов стоит выходец из Польши Ехнель Михель. На одной из гравюр можно увидеть изображение человека небольшого роста в старо-польской одежде, в длинном, отороченном мехом костюме, с меховой шляпой (штримелем) на голове. Посвященный в 1760 году в духовный сан, он занялся устройством ритуальной купальни, так называемой “миквы". Однако более важным является его участие в разработке принятого в 1776 году устава общины, в 13-и параграфах которого регулировалась общинная жизнь, причём определяющими принципами являлись целесообразность и скромность. Так, ему приписывается содержащееся в параграфе 12 положение, направленное против излишней роскоши и ограничивающее, в частности, количество слуг в доме члена общины одним человеком.
После Михеля потсдамская обшина долгое время не имела собственного раввина. Его обязанности выполняли раввины из Берлинской общины. Лишь в 1851 на работу в обшину был приглашен раввин Самуэль Аполант, который попытался осуществить некоторые реформы - в частности, введение совместного религиозного обучения для мальчиков и девочек. В 1857 году его сменил Тобиас Кон, получивший образование в Берлинском университете и занимавший пост раввина в Потсдаме в течение четырех десятилетий. Он продолжил реформистские начинания Аполанта, направленные на изменение религиозного ритуала, создание хора и регулярное чтение проповедей на немецком языке.
В 1896 году преемником Кона на посту раввина стал Пауль Ригер (1870-1939) из Бреслау, где он учился в университете и посещал еврейский теологический семинар. Он получил известность в научном мире после опубликования им в соавторстве с Германом Фогельстайном научного труда “История евреев в Риме" (1895-96). Его служба в качестве раввина продолжалась шесть лет. В этот период он принял участие в организации в Потсдаме в 1899 году “Союза еврейской истории и литературы", члены которого регулярно выступали с докладами перед общественностью. Темы докладов были, в частности, такие: “Что сделали евреи для мировой культуры ?" (Густав Карпелес), “Иудаизм и мировые религии" (Мартин Филиппсон), “Евреи в странах ислама” (Еуген Миттвох).
В 1902-1905 годах Пауля Ригера сменил на посту раввина выходец из Бреслау Роберт Кельтер (1874-1926), который обучался в знаменитой Высшей школе иудаизма в Берлине. В период его работы в общине было начато и завершено строительство новой потсдамской синагоги. Его перу принадлежит труд “История еврейской общины Потсдама” (1903), в котором не только дано описание структуры общины, приведён перечень существующих при ней союзов, но и содержится пофамильный список её членов, имевших в 1902 - 1903 гг. право голоса.
Последним в ряду либеральных раввинов Потсдамской общины был выходец из Позена Герман Шрайбер (1882 - 1955), получивший так же, как и Пауль Ригер, образование в Бреслау. Шрайберу, который в 1939 году успел эмигрировать в Англию, довелось пережить не только конец еврейского детского дома в потсдамском предместье Капут, но и разрушение потсдамской синагоги на Вильгельмплатц в ночь с 9-го на 10-е ноября 1938 года. «Окна. - писал он, очевидец этого события, - были выбиты, скамьи для сидения разбиты, верхний ярус для женщин разрушен, места для раввина и кантора изрублены, дверцы шкафа для хранения Торы сорваны, свитки Торы разорваны на куски, большой ханукальный светильник использовался в качестве лома. Обшая картина... жуткая и зловещая...”
Патриотизм и любовь к отечеству
На рубеже XX века община по свой социальной структуре была, в основном, мелкобуржуазной. Большинство в ней составляли мелкие служащие, ремесленники и осевшие в городе торговцы. Число зажиточных людей - преимущественно банкиров, адвокатов и врачей, работающих, как правило, в Берлине и избравших Потсдам в качестве удобного для себя места проживания, в общине, насчитывающей к тому времени около 500 членов, было очень невелико. Некоторые пришедшие сейчас в запустение, но сохранившие свой прежний шарм дома напоминают о своих бывших владельцах. К ним относится, в частности, построенная в итальянском стиле вилла Шёнинген на Берлинерштрассе, принадлежавшая банкиру Паулю Валлиху. Или выстроенный потсдамским городским архитектором Арно Мором и занятый сейчас молодежью дом на Берти- ништрассе 16, в котором ранее жил член правления Дрезденского банка Герберт Гутманн, принадлежавший к высшим слоям Берлинского общества.
Члены Потсдамской общины определяли себя не в качестве “немецких граждан еврейского вероисповедания", как считало большинство живших тогда в Германии евреев. Они чаще говорили о себе как о “прусских гражданах еврейского вероисповедания”. Патриотически настроенные, восторженные приверженцы дома Гогенцоллернов, они чувствовали себя глубоко слившимися с красными кирпичными постройками и трезвой деловитостью чиновного города Потсдама.
Часто осуждаемые сегодня критиками Пруссии и пренебрежительно называемые «вторичными добродетелями» - такие качества, как экономия, пунктуальность и чувство долга, раньше рассматривались не как чуждые еврейству, а наоборот, как соответствующие заповедям и шкале ценностей, полученными от предков.
То, что существовал определённый прусско- еврейский симбиоз, в этом, собственно, никто не сомневался. Символизируется это, в частности, мало известным фактом, что над алтарём Потсдамской синагоги с 1768 года был прикреплен прусский орёл с вензелем короля Фридриха Вильгельма. Кроме того, существовала традиция во время больших праздников возносить молитву за благоденствие монарха. Мой отец рассказал мне однажды, что он хорошо помнит, как, ещё будучи маленьким мальчиком, он слышал в синагоге молитву: “Властелин мира и царь царей, мы просим Тебя, окажи Свою защиту и милость, Своё благословение и поддержку нашему королю и господину кайзеру Вильгельму II. Защити его от всякого зла и от всех страданий. Надели его жизнь долгими счастливыми годами, и да исполнятся все его полезные устремления...»
Когда началась первая мировая война, большинство немецких евреев надеялось, что выражением своего патриотического настроя удастся преодолеть последние препятствия на пути их интеграции в немецкое общество. Так думали, вероятно, и те десять потсдамцев, которые в числе других 12 тысяч еврейских солдат погибли на полях сражений. Сегодня мы знаем, что этим надеждам не суждено было сбыться. Пролитая кровь и жертвы на фронте не были признаны. Антисемиты не дали себя убедить в немецкой принадлежности евреев.
Напротив. Обнаружился даже парадокс: из-за их выступлений в защиту Германии евреев стали ненавидеть ещё больше.
Бойкот, лишение собственности, депортация
Потсдам, конечно не был городом, в котором к евреям относились более враждебно, чем в других городах Германии. Здесь также случались конфликты, которые были и в других местах. Они возникали чаще всего вокруг сравнительно второстепенных проблем. Является ли, например, шехтен* мучением животных или нет? Выполняли ли евреи во время мировой войны гражданский долг или они стремились увильнуть от воинской службы? Этот скрыто существовавший, антиеврейский предрассудок, часто проявляющийся в такого рода спорах, бурно расцвёл после 30 января 1933 года – с момента, когда к власти пришли нацисты. Они возвели антисемитизм в ранг государственной доктрины и объявили евреев вне закона.
Первого апреля 1933 года в Потсдаме, как и повсюду в Рейхе, проводился бойкот принадлежащих евреям магазинов. Штурмовики и члены нацистской партии расставляли у входов посты, витрины магазинов были размалёваны, а их хозяев оскорбляли и избивали. Власти составили списки «неарийских магазинов», при этом ставилась цель – заклеймить их владельцев как евреев, с тем чтобы подготовить экспроприацию их собственности. Были созданы различные закамуфлированные организации, которые вынуждали собственников-евреев продавать принадлежащие им земельные участки значительно дешевле реальных рыночных цен. Сенсацией, попавшей недавно на страницы газет, стал реституционный иск, предъявленный актрисе Марике Рокк, которая вместе со своим другом – режиссером Георгом Якоби приобрела в 1935 году в Бабельсберге якобы на законных основаниях дом режиссёра Альфреда Зайслера.
Зайслер, однако, это отрицал. На предъявленной суду его наследниками (к этому времени Зайслер уже умер) магнитофонной ленте записаны его слова о том, что на самом деле дом был не продан, а «украден».
В Бранденбургском земельном архиве, находящемся в живописно расположенной на краю парка Сансусси оранжерее, хранятся многочисленные папки с актами, в которых содержатся сведения об «ариизации имущества» в Потсдаме.
Например, основанный в 1880 году в Потсдаме торговый дом «Хирш»
(располагался на Бранденбургерштрассе) был высокодоходным предприятием, годовой оборот которого составлял в 1935 году два миллиона рейхсмарок, на нём было занято 170 сотрудников. В результате непонятных процедур с многочисленными юридическими ухищрениями он перешёл в собственность фирмы F. A. Mainka K.G. В 1940 году новый владелец поместил в газетах объявление, в котором «уважаемым жителям Потсдама и окрестностей» сообщалось, что магазин теперь является чисто «арийским» и он хочет сделать в связи с этим процесс покупки как можно более приятным для посетителей.
Конец существования общины приходится на осень 1941 года. До этой поры евреи жили ещё до некоторой степени терпимо. Конечно, были доносы, отдельные аресты, проводившиеся сотрудниками гестапо, но систематические депортации ещё не начались. В одном из первых крупных транспортов, который был направлен из Берлина в Ригу, находилось также большое число потсдамских евреев. Иоганна Розенталь, одна из немногих оставшихся в живых, рассказала уже после окончания войны из Швеции о том, как ей вместе с 40 другими товарищами по несчастью было приказано явиться 9 января 1942 года в гестапо. Там у них отобрали деньги и документы и закрыли в здании на два дня. 11 января они были доставлены на машинах на сборный пункт в Берлине. Ещё через два дня, 13 января 1942 года, неотапливаемый поезд, который вёз 1000 человек, отправился из города на Восток.
Это была дорога в смерть.
------------------
*Шехтен (древнеевр.) или шехита – предписываемый Галахой способ убоя животных (Прим. переводчика).
Julius H. Schoeps, 1996
"Potsdam. Preußische Staatsbürger jüdisches Glaubens" (S. 251 - 264)
Перевод с немецкого Николая Эпштейна